Я вор бюджетный, маленький воришка, Немного я тащу деньжонок из казны, Начальник небольшой пока и в доме нет излишка, Как у повыше, кто в верхах утверждены.
У них, конечно, и кусок жирнее, И слаще жизнь, не так как у меня, Берут по-крупному и не краснеют, А мне грозят судом, за мелочи всегда винят.
Ну взял я лишнего чуток, бывает, Казна же не уменьшится за миллион рублей! Так нет же! Выговор теперь прислали, И говорят ещё - я наглый прохиндей.
Ну и начальство мне противное досталось, Мильярды пилят, щепки лишь летят, А мне всего-то несколько крупиц бюджетных денежек досталось, И то грозят все премии урезать, в воровстве ещё винят.
Ну ладно, пусть останусь и без премий, Не буду ж я перечить наверху, Сижу тихонько и считаюсь в схеме, Я свой поэтому в чиновничьем цеху.
И каждый сам решает, воровать иль нету, Остаться в сговоре или уйти долой, Вот честности б прибавить нам к бюджету, Очисти грязь и скверну, рулевой!
Сними своё бальное платье… Зачем эта дрожь в коленях, руках, на твоих губах?.. Зачем на мои объятья Ты шепчешь сквозь вздох проклятья и скальпелем симулянта в себе нагнетаешь страх?..
Сними своё бальное платье… Зачем иссушаешь жажду, желание, похоть, боль? Зачем теребишь распятие? Закончены все занятья и в этом зеркальном зале нам не танцевать с тобой…
Сними своё бальное платье… Зачем ты ломаешь кисти, свой разум, саму себя?.. Не выведут в аттестате твой грех, как на циферблате выводят часы-минуты безликие цифры дня.
Сними своё бальное платье... Зачем ты кричишь так громко, визгливо, нехорошо? Ты мне говоришь о братьях, Но нужно ещё зачать их… И впрочем, никто не знает, что с ними произошло…
Сними своё бальное платье... Зачем ты пускаешь когти, кусаешь зубами рот? Минуты любви потратить при томном в окне закате решила ты понапрасну... и шпильку пустила в ход…
Сними своё бальное платье… На нём проявилась кровь…
Что во мне от тебя? Эта едкая, злая спесь, и заливистый смех, и печаль – только первый сорт; это «завтра не будет – давай уже прямо здесь» и дурная привычка правду лепить в лицо.
Твой тяжелый удар и медленный твой замах, твой прицел во взгляде и сажень твоя в плечах. Я, представь себе, огребаю теперь сама всё вот то, от чего привыкла тебя защищать.
Даже тело моё – нет, ну видно же! – твой заказ; каждый, кто его обнимал, очевидно, вор. Что во мне своего, кроме цвета волос и глаз, где искать себя (да, а главное – для чего)?
Как забудешь того, кто один тебя вылепил, раскроил и прошил, и выпустил в небеса? Вот уж посмеялись бы те, кто меня любил, если б знали, кого любить им приходится.
Я не женщина, я - солдат твоего полка, я намного более ты теперь, чем ты сам;
я ношу под резинкой шёлкового чулка то перо, которым ты меня написал.
